Категория: Без рубрики

В 1920 г. Мизес создал и до 1934 г. вел знаменитый экономический семинар (Privatseminar), работавший в его кабинете в Венской Торговой палате, где он служил руководителем финансового управления и генеральным секретарем,что давало ему возможность оказывать серьезное влияние наэкономическую политику своей страны. Этот семинар, работавший по пятницам во второй половине дня, посещалине только его ученики, писавшие под руководством Мизесасвои докторские диссертации, но также, по личному приглашению, весьма известные экономисты со всего мира. В работе семинара регулярно участвовали Фридрих Хайек, ФрицМахлуп, Готтфрид фон Хаберлер, Оскар Морген­ терн, Пашуль Розенштейн-Родан, Феликс Кауфман, Альфред Шюц,Рихард фон Штригль, Карл Менгер (математик, сын Карла Менгера, основателя австрийской школы) и Эрик Фогелин — это если говорить о немецкоязычных участниках.Из Великобритании и США приезжали среди прочих Лайонел Роббинс, Хью Гейтскелл, Рагнар Нерске и Алберт Харт.Позднее, уже в Америке, Мизес возобновил семинар, который работал в Нью-Йоркском университете вечером почетвергам с осени 1948 г. по весну 1969 г. Среди множестваучастников второго периода выделяются будущие профессора Мюррей Ротбард и Израэл Кирцнер.
Людвиг фон Мизес был удостоен почетной степенидоктора Нью-Йоркского университета и, по ходатайствуФ. А. Хайека — Фрайбургского университета (г. Брейсгау,Германия). Кроме того, в 1962 г. он получил австрийскуюпочетную медаль за вклад в науки и искусства, а в 1969 г. былпровозглашен почетным членом Американской экономической ассоциации. Мизес скончался в Нью-Йорке 10 октября 1973 г., за год до того, как лучший из его учеников,Ф. А. Хайек, получил Нобелевскую премию по экономикеза вклад в экономическую науку. За свою жизнь Мизес опубликовал 22 книги и сотни статей и монографий по экономическим вопросам, труды, которые Беттина Бьен Гривз и Роберт Макги каталогизировали и аннотировали в двух толстыхтомах (, 1995).
Судьба даровала Мизесу долгую жизнь в науке, растянувшуюся почти на семь десятилетий XX в., и репутацию экономиста со всемирной славой (). Уже в 1944 г.Генри Саймонс отозвался о нем как о величайшем из живущих профессоров экономики. Даже Милтон Фридмен,позитивистски настроенный экономист чикагской школы,которого никто не заподозрил бы в сочувствии теоретическим взглядам Мизеса, вскоре после его смерти отозвался о нем как о величайшем экономисте всех времен (Mises 1995, 1). Морис Алле, другой лауреат Нобелевской премиипо экономике, написал, что Мизес был «человеком исключительного ума, внесшим выдающийся вклад в экономическую науку» (, 307). Наконец, Роббинс в автобиографии написал о Мизесе: «Но я не в силах вообразить, чтокто-либо, не ослепленный политическими предубеждениями, может прочесть его основные работы, …и его авторитетный трактат «Человеческую деятельность», не испытав приэтом чувства, что перед ним труд редкостных достоинстви интеллектуальный стимул высшего порядка…» (, 108).

Мизес рассказывает о себе, что стал экономистом, прочитав в рождественские дни 1903 г. книгу Карла Менгера «Основания политической экономии» (, 33). Степеньдоктора права Мизес защитил 20 февраля 1906 г. и до 1914 г.посещал экономический семинар Ойгена Бём-Баверка. Мизес быстро выделился как самый блистательный из участников этого семинара наряду с Й. Шумпетером, которого всегда считал чрезвычайно путаным и несерьезным теоретиком;озабоченный прежде всего производимым им впечатлением,тот попал в ловушку неоклассического сциентизма и отвергпрославленную австрийскую традицию.
В 1906 г. Мизес начал преподавать. В течение шести летон вел курс экономики в Венской женской коммерческойакадемии, а начиная с 1913 г. в течение двадцати лет былприват-доцентом Венского университета. В 1934 г. Мизесполучил место профессора международных экономическихотношений в Высшем институте международных исследований в Женеве, Швейцария. С началом Второй мировой войны Мизес, спасаясь от Гитлера, перебрался в США, получилгражданство и стал профессором Нью-Йоркского университета, где преподавал до выхода в отставку в 1969 г.

Людвиг фон Мизес больше любого другого члена австрийской школы преуспел в выделении сущности выдвинутыхМенгером принципов и в применении их к новым областям экономической науки, что обусловило существенныйподъем австрийской школы в XX в. По словам самого Мизеса, «то, что отличало австрийскую школу и обеспечило ейвечную славу, — это доктрина экономической деятельности,противостоящая принципам экономического равновесияили отсутствия деятельности» (, 36). Мизес лучшедругих применил эту динамическую концепцию рынка в новых областях и при этом распространил ее на теорию денег,кредита и экономических циклов, создал изощренную теорию предпринимательства как координирующей и движущей силы рынка, детально проработал и уточнил методологические основания школы и теории динамики как альтернативы концепциям, основанным на идее равновесия. Всеэти достижения оказались, говоря книжным языком, крайнестимулирующими и плодотворными. В общем, Мизес придал австрийской школе мощный импульс в области теории,опираясь на который его ученики во главе с Хайеком обеспечили мощное возрождение австрийской школы в последниедесятилетия XX в.

Это напряжение (или, вернее, противоречие) между реализмом и моделью равновесия проступает еще более рельефно, когда рассматривать все работы Парето. Как известно, онбыл не только теоретиком общего равновесия, но и виднымсоциологом, давшим жизнь целой школе итальянской социологической мысли в области государственных финансов.
На вышеописанную эволюцию экономической мыслисерьезно повлиял триумф панфизикализма и методологического монизма, т.е. идей Шлика, Маха и других позитивистов Венского кружка, которые требовали примененияметодов физики с ее постоянством функциональных отношений и лабораторными экспериментами во всех науках,в том числе и в экономической теории. Эту методологическую цель, которую Вальрас открыто позаимствовал при чтении трактата, написанного физиком Пуансо, полностью ибезусловно разделял Шумпетер начиная уже с 1908 г., когдабыла опубликована его книга «Природа и сущность теоретической экономики».
Визер, который по крайней мере в сфере методологииоставался на позициях австрийской школы, дал резко критическую отповедь панфизикализму Шумпетера в рецензиина его книгу (). В особенности он критиковалШумпетера за уступки методологическому инструментализму (который позднее был взят на вооружение МилтономФридменом и позитивистами чикагской школы), а такжеза его попытку применить в экономической науке чуждыеей методы физики и механики (ошибка, которую Хайек впоследствии окрестил «сциентизмом»). Эту ошибку особенно наглядно иллюстрирует случай Леона Вальраса. Он впалв нее, прочтя, чуть ли не в один присест, трактат физикаЛуи Пуансо, где описывается, как взаимосвязанные частифизической системы удерживаются в равновесии действиемпротивоположных сил. Вальрас сообщает, что читал книгуПуансо в течение нескольких дней и решил использоватьее как модель своей исследовательской программы. С этого момента целью Вальраса было сделать для экономической науки то же, что Пуансо сделал для физики и механики().
Неудивительно, что теоретикам австрийской школы, которых занимало построение теории реальных динамичныхрыночных процессов, никогда не знающих равновесия, этонаправление исследований представлялось крайне ошибочным. Кроме того, Визер порицает панфизикалистов за неспособность понять, что законы экономической теории понеобходимости должны быть генетико-каузальными, а нефункциональными, поскольку происхождение явленийздесь открывается путем интроспекции, а функциональныевзаимосвязи, как мы уже отметили, синхронны, не оставляют места для времени и предпринимательского творчестваи устанавливают связи между разнородными количествамис временно́й точки зрения.

Вплоть до 1930-х годов экономисты использовали модельравновесия как своего рода вспомогательный интеллектуальный инструмент, предназначенный, методом от противного, для развития теории реальных рыночных процессов.Но в 30-е годы большинство экономистов перестали рассматривать модель равновесия как вспомогательный инструмент и постепенно начали воспринимать ее как единственный значимый объект исследований. В этот период неоклассические экономисты превратили модель равновесияв центральный пункт исследований, и экономисты в целомпостепенно утратили интерес к изучению динамическихрыночных процессов. В результате исследовательская программа австрийской школы оказалась в изоляции, а членышколы зачастую сами не осознавали того, что в доминирующей школе экономической мысли произошли кардинальныеперемены. По словам Хикса, в действительности австрийцывовсе не были особой сектой за пределами основного течения экономической науки. Более того, до этого периодаименно они и представляли собой основное течение, тогдакак остальные (ранние неоклассики, занимавшиеся моделью равновесия) пребывали за пределами доминирующейшколы (, 12).
Следует признать, что в течение ряда лет напряженностьотношений между двумя концепциями равновесия — каквспомогательного инструмента или как фокальной точкиисследований — оставалась скрытой. Свидетельство этогоможно найти у Парето. В 1906 г. он признавал чисто вспомогательную роль модели равновесия, когда в связи с системой

Еще одним часто цитируемым австрийским теоретиком является Фридрих фон Визер (1851—1926), свояк Бём-Баверка,который был университетским профессором сначала в Праге, а затем в Вене. Заслуживает внимания его существенный вклад в развитие менгеровской субъективистской концепции издержек, понимаемых как субъективная ценность,приписываемая действующим субъектом тем целям, которыми он жертвует в ходе действия (субъективная концепцияальтернативных издержек). Стоит отметить и придуманныйВизером термин grenznutzen, или предельная полезность (отgrenz — граница и nutzen — полезность). Однако позднее стало ясно, что Визер находился в большей степени под влиянием не австрийской, а лозаннской школы. Собственноговоря, Мизес даже пишет, что Визер «не был творческиммыслителем и в целом был скорее вреден, чем полезен. Онникогда по-настоящему не понимал истинного смысла идеисубъективизма для австрийской школы мысли и в результате совершал много досадных ошибок. Его теория вменениянесостоятельна. Его идеи о расчетах стоимости оправдываютвывод, что его следует считать членом скорее не австрийскойшколы, а лозаннской (Леон Вальрас и др. и идея экономического равновесия)» (, 38).