Категория: Без рубрики

Предприниматели постоянно порождают новую информацию, которая по природе своей субъективна, рассеяна, имеет практический характер и с трудом поддается артикулированию (, 52—67, 104—110). Поэтомусубъективное восприятие информации является существенным элементом методологии австрийской школы, отсутствующим в неоклассической теории, где информациятрактуется как исключительно объективная. Большинствоэкономистов не осознают, что, говоря об информации, австрийцы и неоклассики имеют в виду принципиально разныевещи. С точки зрения неоклассиков, информация — это нечто объективное, своего рода товар, который продают и покупают на рынке в соответствии с решениями о максимизации. Эта «информация», которую можно хранить на различных носителях, не имеет ничего общего с субъективнойинформацией, о которой пишут австрийцы: с практическойи жизненно необходимой информацией, которую действующее лицо субъективно истолковывает, знает и используетв контексте конкретного действия. Экономисты австрийской школы критикуют Стиглица и других авторов неоклассической теории информации за неспособность интегрировать свою теорию информации с предпринимательством,которое и является источником и движущей силой знания.Как мы увидим далее, экономисты австрийской школыс этой задачей справились. Более того, с точки зрения австрийцев, Стиглиц не сумел понять, что информация по сутисвоей всегда субъективна и рынки, которые он считает «несовершенными», не столько порождают «неэффективность»(в неоклассическом смысле), сколько предоставляют потенциальные возможности для извлечения предпринимательской прибыли, возможности, которые предпринимателиобнаруживают и используют в непрерывном процессе координации предпринимательских усилий на рынке ().

Особая роль концепции ошибки в австрийской экономической теории по сравнению с неоклассической обычно оставляется без внимания. Для австрийцев «чистая» предпринимательская ошибка совершается тогда, когда на рынкеостаются необнаруженные предпринимателями возможности получить прибыль. Именно существование такого типаошибки лежит в основе «чистой предпринимательской прибыли», извлекаемой тем, кто ее обнаруживает и устраняет.Для неоклассических авторов, напротив, подлинно предпринимательских ошибок, о которых впоследствии приходится сожалеть, просто не существует. Причина в том, чтонеоклассики обосновывают все прошлые решения в терминах гипотетического анализа затрат и результатов, осуществляемого в рамках математической модели максимизациис учетом ограничений. Поэтому в неоклассическом миренет места для чисто предпринимательской прибыли, а когда ее все-таки упоминают, то подразумевают просто платуза услуги рядовых факторов производства или доход, вознаграждающий за принятие риска.

В рамках австрийской экономической теории движущей силой является предпринимательство (которому посвященабольшая часть следующей главы), — концепция, демонстративно отсутствующая в неоклассической теории. Предпринимательство — это характерная особенность реального мира, вечно пребывающего в состоянии неравновесия,а потому не может играть какой-либо роли в моделях равновесия, занимающих внимание неоклассических авторов. Более того, неоклассические теоретики рассматривают предпринимательство как рядовой фактор производства,размещение которого определяется ожидаемыми выгодамии издержками. Они не осознают того, что при таком подходе к анализу предпринимательства возникает неразрешимоелогическое противоречие: спрос на предпринимательскиересурсы, основанный на ожидаемых издержках и выгодах,предполагает веру в то, что можно сегодня получить некуюинформацию (о возможной величине будущих издержек ивыгод) еще до того, как эта информация будет создана предпринимательскими усилиями. Иными словами, главная, какмы увидим, задача предпринимателя заключается в создании и открытии новой информации, прежде не существовавшей, и пока процесс создания не будет завершен, этойинформации не существует и она не может быть никому известна, а потому не в силах человеческих заранее приниматьнеоклассические решения о размещении ресурсов в соответствии с ожидаемыми издержками и выгодами.
Кроме того, сегодня австрийские экономисты почтиединодушно считают ошибочным представление, согласно которому источником предпринимательской прибылиявляется простое принятие риска. Напротив, риск входитв состав издержек производственного процесса и не имеетникакого отношения к чисто предпринимательской прибыли, которая возникает, когда предприниматель открываетнеизвестную ему прежде возможность получения прибыли

Другим ключевым вопросом для австрийцев является субъективизм. Поскольку для австрийской школы субъективистский подход имеет первостепенное значение, все ее экономические построения основаны на действиях реальных людей, из плоти и крови, которые рассматриваются как творцыи главные действующие лица всех общественных процессов.
Поэтому Мизес утверждает: «Экономическая теория — этоне наука о предметах и осязаемых материальных объектах;это наука о людях, их намерениях и действиях. Блага, товары,богатство и все остальные понятия поведения не являютсяэлементами природы; они — элементы человеческих намерений и поведения. Тому, кто хочет заняться их изучением,не нужно смотреть на внешний мир; он должен искать ихв намерениях действующих людей» (Mises 1996, 89; , 89). Таким образом, очевидно, что, в отличие от большинства неоклассиков, австрийцы полагают: за экономическими ограничениями стоят не объективные явления илиматериальные факторы внешнего мира (скажем, величина нефтяных запасов), а знания предпринимателей (открытие карбюратора, способного вдвое увеличить коэффициентполезного действия двигателя внутреннего сгорания, будетиметь такой же экономический эффект, что и удвоение разведанных запасов нефти). Вот почему австрийцы рассматривают производство не как нечто внешнее, природное иматериальное, а, напротив, как явление интеллектуальноеи духовное (, 134).

Представители австрийской школы рассматривают экономическую науку как теорию деятельности, а не как теорию принятия решений, и это одна из черт, которыми они сильнеевсего отличаются от своих коллег-неоклассиков. Концепциячеловеческой деятельности намного шире концепции индивидуального решения и включает ее. Принципиально важная для австрийской школы, концепция деятельности включает не только гипотетический процесс принятия решенийв контексте «данных» знаний о целях и средствах, но также,и в особенности, «само представление о системе координат,связывающей средства и цели, в рамках которой происходитразмещение ресурсов и экономически рациональная деятельность [являющиеся предметом исключительного внимания неоклассиков]» (, 33; , 35).Более того, австрийцев интересует не сам факт принятия решения, а то, что оно воплощено в человеческой деятельности, которая представляет собой процесс (завершенный илинезавершенный), включающий ряд взаимодействий и актовкоординации (согласования). С точки зрения представителей австрийской школы, именно это является предметомэкономических исследований. Таким образом, для австрийцев экономическая наука — это не набор теорий выбора или принятия решений, но интегрированный теоретический корпус, описывающий процессы социального взаимодействия,процессы, отличающиеся степенью координации, котораязависит от бдительности, проявляемой действующими субъектами в своей предпринимательской деятельности.
Мишенью особой критики австрийцев стала узкая концепция экономической теории, восходящая к ЛайонелуРоббинсу и его широко известному определению предмета этой науки. Как писал Роббинс, «экономическая теория — это наука, изучающая человеческое поведение с точки зрения соотношения между данными целями и редкимисредствами, которые могут иметь различное употребление»(; см.: , 18). Концепция Роббинса молчаливо предполагает фиксированное знание целей исредств и сводит проблему экономики к технической проблеме размещения ресурсов, максимизации или оптимизации в условиях определенных ограничений, которые такжепредполагаются известными. Иными словами, предложенная Роббинсом концепция экономической теории отражаетсамую суть неоклассической парадигмы и может считатьсяабсолютно чужеродной для методологии австрийской школы в ее сегодняшнем понимании. В самом деле, в изображении Роббинса человек предстает автоматом, простой карикатурой на человеческое существо, всего лишь пассивнореагирующим на любые события. В отличие от этого Мизес, Кирцнер и другие авторы австрийской школы придерживаются мнения, согласно которому человек не столькораспределяет имеющиеся средства между наличными целями, сколько находится в неустанном поиске новых целей и средств — усваивая опыт прошлого и напрягая воображение для открытия и созидания будущего (посредством деятельности). Поэтому для австрийцев экономическаятеория составляет часть намного более широкой и общейнауки, общей теории человеческой деятельности (а не человеческих решений или выбора). Согласно Хайеку, если дляэтой общей науки о человеческой деятельности «названиенеобходимо, то самым подходящим представляется термин“праксиологические” науки, ...широко применяемый четкоего определившим Л. фон Мизесом» (Hayek 1955, 209; , 44).

Одним из главных недостатков учебных программ, предлагаемых кафедрами экономической теории по всему миру,является то, что студенты не получают целостной картиныосновных теоретических достижений современной австрийской школы экономической теории. В первой главе мы попытаемся восполнить этот существенный пробел, дать обзорфундаментальных отличительных черт австрийской школыи тем самым пролить свет на историческое развитие австрийской мысли, чему посвящены следующие главы. В таблице 1.1 представлен краткий перечень ключевых различиймежду австрийской школой и господствующей (неоклассической) парадигмой, которую, как правило, преподаютв испанских университетах. Это даст возможность однимвзглядом охватить основные несовпадения двух подходов,которые затем будут рассмотрены подробнее.